Иногда  спрашивают: «А можно ли без любви? Может быть, не. всегда обязательна любовь в семье, были бы хорошие отношения, общие интересы, уважение друг к другу?»
Вопрос этот исключительно сложен, и какого-то рецепта — одного для всех — здесь, наверно, быть не может. Да и вообще в семейной жизни нет жестких канонов, всеобщих правил. Очень многое зависит здесь от личного своеобразия людей, от их запросов, идеалов, привычек: то, что хорошо одному, может быть плохо другому, а третьему может полупомочь, полуповредить.
По любви, по рассудку, по расчету...

Такие люди как бы сплавляют свои «я» в систему «мы» — главный краеугольный камень хороших отношений: кроме чувств, их начинают скреплять общие интересы, взгляды — хотя бы в главном, общие увлечения и привычки (помимо особых, индивидуальных), похожий стиль жизни, близкая манера домашнего поведения.
Самые умные из них выносят из медового года начатки культуры общения, которые они выстрадывают в первых своих домашних штормах и штилях: умение уступать, терпимость к недостаткам друг друга, понимание, что другой человек не может быть твоей копией и что кроме общих взглядов и интересов у него всегда будут свои, непохожие на твои, и это неизбежно.

лучше всего   создается совместимость, когда ей помогает любовь, ваяются частицами своих характеров, перенимают друг от друга какие-то черточки, свойства души. И обмениваются не всегда лучшим в себе, а часто тем, что у одного ярче и что кажется другому притягательным. Это может быть и лихачество, и презрение к чужим правам, и нетерпимость к чужим мнениям, и культ вещей, и крикливый вкус...

в XXI веке постепенно рождаетсй новый, более сложный вид брака — как бы «супружество-содружёство». Рождается он в муках — часто потому, что для многих из нас ценность своего «я» важнее, чем равновесие двух «я».
А вёдь именно тяга к такому (хотя бы приблизительному) равновесию всё больше начинает становиться сейчас главной опорой домашнего счастья. Впрочем, душевно развитым людям равновесие двух «я» нужно не только для счастья, а и просто для нормальных отношений. Потому что душевные и духовные опоры супружества все более входят в ряды основных опор семьи,
У многих супругов духовно-психологические отношения становятся главной призмой, через которую они видят другие свои отношения; от них все больше начинает зависеть счастье или несчастье их брака.

перевороты в нас ведут к огромным сдвигам в супружестве. Рождается совершенно новый психологический фундамент брака: теперь это не просто влечение чувств, как раньше, а многогранная личная совместимость жены и мужа; совместимость их чувств, совместимость характеров, темпераментов, совместимость взглядов, интересов, совместимость привычек, поведения.
Совместимость — значит близость, похожесть или такая разница, когда характеры, взгляды, привычки не враждебны друг другу, а дополняют, помогают друг другу. Именно от такой многослойной совместимости — эмоциональной, духовной, моральной, сексуальной — зависят сейчас судьбы брака: чем полнее эта совместимость, чем больше у мужа и жены близких сторон, тем лучше им друг с другом; чем меньше — тем тусклее их жизнь.

В Древней Индии так говорили о высшем виде человеческой любви:
Три источника имеют влечения человека — душу, разум и тело.
Влечения душ порождают дружбу.
Влечения ума порождают уважение.
Влечения тела порождают желание.
Соединение трех влечений порождает любовь.
В этих метафорических словах — сквозь дымку наивного схематизма — ярко просвечивает облик любви, которая захватывает всего человека, пропитывает всю его психику. В идеале это и есть, наверно, любовь личности — тяга к всестороннему слиянию с любимым человеком, стремление, чтобы в вашу любовь вовлекалось как можно больше сторон вашего существа. Это приносит в любовь новые ощущения, часто делает другим все сплетение любовных чувств.
Что происходит, когда любовь из одного только эмоционального тяготения превращается в разностороннее влечение двух людей — влечение их душ, тел, разумов?

Любовь — как бы внутренняя тень человека, ее характер повторяет очертания его характера, и то, какая она, зависит от того, какой он. Любовь — это и тень среды, в которой живет человек, и как жизнь ростка зависит от почвы, в которой он растет, так и жизнь любви зависит от ее почвы, ее среды.
Нынешние влияния на личную жизнь идут как бы по двум руслам: первое русло — влияние базовых принципов, на которых стоит общество, второе — влияние нового уклада жизни, который несут с собой рост городов (урбанизация) и научно-техническая революция.

письмо было горьким. «Что-то неладное творится сейчас с любовью,— писала молодая девушка.— В книгах, особенно старых, возвышенные чувства, любовь до гроба, да еще какая — огонь, пламя, землетрясение души! А в жизни — так, огонек от спички, погорит год или два и погаснет. В одной книге я прочитала: «Жизнь без любви — мертвая жизнь, люди без любви — живые трупы». У меня много замужних подруг, у которых быстро прошла любовь и которые живут мертвой жизнью. Очень трудно в семье, когда ее повседневные тяготы нечем уравновесить. Неужели ничем нельзя помочь нам?»
К сожалению, смертность в стране любви очень велика. Психологи и социологи выяснили: спустя несколько лет после свадьбы чувства сохраняются меньше чем у половины супругов; у одних паруса любви оказываются, как одуванчик, у других они хотя и покрепче, но не выдерживают жизненных шквалов.

Но в любом случае любовь (или влюбленность, симпатия, влечение) приходит здесь на решающее распутье. Или она переменится, пройдет сквозь неизбежные кризисы, как проходит их дерево, пересаженное на другую почву,— тогда она сможет так срастись с буднями, чтобы не подчиниться им; или она начнет вязнуть в трясинах быта, не сумеет изменить себя, приноровиться к новой почве — тогда она станет чахнуть, болеть, умирать. Третьего пути, к сожалению, нет.

Именно здесь лежит главный водораздел между любовью и ее родственниками — влюбленностью, симпатией, влечением. Они могут быть более бурными, более горячими, чем любовь, но чаще всего это чувства для себя, я-центрические тяготения. Любовь двуцентрична — это чувство для себя и для другого сразу. Она враждебна и эгоизму и альтруизму, она подспудно тяготеет к равновесию «даю» и «получаю» — хотя бы примерному, колеблющемуся.